Пока не утвердился в моей голове, не сформировался и не уплотнился окончательно.

Он не отторгнул меня. И вот я здесь.

Прошел год.

Все еще в ее квартире, в ее шкуре, разогнавшая всех «бывших» друзей, чтобы не приходилось перед ними прикидываться, но не нашедшая себе новых. У меня и на Литайе их не было, что поделать, не та у Мены «специализация». Сложно дружить, когда способен залезть человеку в голову, когда он для тебя – конструктор, а не закрытая книга с тайнами, интригами и сложностями.

Жаль, что я вовремя не залезла в голову Рори, но ведь мы поклялись друг другу (на этом месте я усмехнулась криво и жестко) в неприкосновенности сознаний. Чтобы все честно, чтобы через доверие. Доверие, блин!

Хотелось материться.

Наверное, мне и сейчас его – этого доверия – хотелось, если быть честной. С кем-то настоящим, любимым и родным. Как в тех фильмах, которые я бесконечной чередой крутила вечерами. Вот только умри я снова, примет ли меня еще какой-нибудь мир? Или теперь насовсем?

Проверять я не спешила.

И этими тоскливыми одинокими вечерами, когда я гасила свет собственной спальни, меня грела одна-единственная мысль: как хорошо, что мои родители, вырастив дочь и отпустив ее в свободное плавание, переехали жить на побережье. Как и мечтали.

И они до сих пор верили, что у меня, живущей далеко от них, все хорошо. До сих пор. Иногда, погружаясь в медитацию, я касалась (здесь не важны ни миры, ни расстояния) маминого сознания – легкого, спокойного, расслабленного.

Иногда, срываясь, мне хотелось ей кричать – обними, слышишь? Подари тепла, я все еще маленький напуганный ребенок, мне очень нужна поддержка! Но тогда бы она заволновалась.

И я молчала.

Пусть верят в то, что я не звоню лишь потому, что загружена счастливой суматохой будней. Пусть вместе с отцом наслаждаются прибоем.

*****

Стоит расслабиться – и любая нужная ситуация сама разложится выигрышным пасьянсом.

Так и случилось у моего лысоватого приятеля-бизнесмена, даже время тратить не пришлось. Уже в половине двенадцатого следующего дня Рой Донкинсон мысленно праздновал победу – клиент подписал бумаги.

Еще бы не подписал… Ведь в голове Роя заранее побалдела, торжествуя ее же – выигрышную партию, я. Их «веселую» компанию, расположившуюся на четырнадцатом этаже офисного здания в центре Нордейла, я покидала с блаженством человека, честно выполнившего свою работу. И отправилась пить кофе. Точнее, очнулась дома на своей кровати, поняла, что сегодня Дамира в честь некоего предстоящего праздника сверху донизу облилась духами, распахнула настежь все окна и пошла отсиживаться в ближайшую кофейню.

А часом позже, вернувшись в квартиру, всерьез рассматривала идею написать объявление: «Господа, имейте наглость наслаждаться бытиём!» – и повесить его на входную дверь. Зачем? Да потому что это лучший и единственный совет, который можно дать «всяк-сюда-входящему». И ведь воспримут же или шуткой, или издевкой (знаю я своих клиентов), но на самом деле, последуй каждый из них за радостью в течение месяца, и обращаться бы сюда не пришлось.

Бухтела я, однако, с любовью. Каждый играется, как может, чем хочет и во что верит, что не хочет. В общем, все разрешено.

Но двое мужчин, позвонивших мне практически друг за другом и спросивших: «А вы можете помочь мне выиграть в лотерею?» – все же навели меня на мысль об объявлении. Ну как, спрашивается, объяснить людям, что если ты не способен наслаждаться банальным вдохом-выдохом, вкусом отварной картошки и походом в туалет, то не будешь способен наслаждаться ни полуторамиллионной яхтой, ни сексом с красавицей с обложки «Эроса», ни множеством нулей на банковском счету?

Верно, никак.

Рисовать объявление я не стала.

Мне все-таки нужны клиенты, а им – их игры, все честно.

В два ко мне пожаловала немолодая и оплывшая, как восковая свеча, женщина. Я бы сказала «видавшая виды». Но вроде как о людях так не говорят? Да и какие виды? Ее история грустна, как вальс, сочиненный в блокадном городе, а мне от собственных мыслей хочется хихикать. Пришлось натянуть если не скорбное, то хотя бы ровное выражение лица.

– … Хочу от него избавиться, понимаете? Сил моих больше нет…

Это она о нелюбимом муже.

Рыжие волосы накручены, но спутаны; посетительница так и не сняла коричневый плащ – забыла. В руках сложенный зонтик, с покатого плеча сполз ремешок кожаной сумки.

Пришлось прочистить горло:

– Простите, но я никого не убиваю.

– Нет-нет, что вы…

– И не усыпляю, не отправляю в космос, не навожу смертельные проклятья. «Счастливая судьба» у вас не означает, что кто-то должен пострадать.

– Я совсем не об этом.

– О чем тогда?

Посетительница горестно вздохнула и уставилась в окно столь трагично, будто один только этот взгляд оттачивала для приемной комиссии театрального института годами.

– Я о том… Понимаете, я не могу решиться на этот разговор. Сказать ему, что ухожу. Поверьте, я совсем не желаю ему горести или болезней, я просто хочу, чтобы он позволил мне уйти.

– А в чем, собственно, проблема? Решиться?

– Да, решиться.

– Думаете, не позволит уйти?

– Он… он может поднять руку.

Вот тут трагизм уже передался мне. Оказывается, все не так забавно, каким казалось на первый взгляд. Значит, муж – тиран, жена – жертва, которая хотела бы вырваться на свободу и обрести новую жизнь. Ее стремление похвально, и страх понятен.

– Хорошо. Триста долларов.

Теперь удивление отразилось на ее лице.

– Т…так просто?

– Да, так просто. Он отпустит вас легко, без лишних слов и проблем. Это ведь то, что нужно?

– И вы… его… не убьете, не покалечите… как-нибудь ментально?

Мы что, поменялись ролями?

– Нет, я сделаю так, что вы обретете уверенность, которой не чувствовали раньше. Ваш муж это ощутит и отзовется соответственно, как слабый отзывается на сильного. Даст проход.

– Вы, правда, сможете это сделать?

И вдруг она перестала быть «оплывшей свечой», ожила изнутри так непривычно, будто не позволяла себе этого последние лет двадцать.

– Смогу.

– К…куда переводить деньги? И фото? Вам ведь нужно чье-то фото? Мое, его?

– Фото ваше. И скажите, когда вы хотите, чтобы состоялся разговор.

Долгая пауза, снова страх в глазах.

– Завтра вечером? Днем? – решила, что стать свободной она хочет как можно скорее, но сегодня с нервами не совладает.